Наши родители поженились в 1946 году. Папа работал шофёром, а по вечерам – киномехаником в клубе. Мама работала зоотехником и преподавала биологию в вечерней школе (ШРМ). Молодые семьи дружили друг с другом. В семьях появлялись детки. Сначала – Гена. В 1947 году родилась я. Назвали меня Алей, так предложила тётушка Евдокия. Модные имена по тем временам: Аля, Нэля – так назвали и детей Березовских. Имя мне не нравится, лучше бы мама с папой назвали по – своему. Аля, Аленький – ещё ничего, но Алевтина – (греч.) – умасляющая благовониями или –(греч.) –отражение.
География нашей семьи непростая. В поисках лучшей жизни полстраны исколесили. Сначала поехали на Кубань. Березовские там и закрепились. Дети их тоже жили и продолжают жить в Краснодарском крае: в Краснодаре, в Апшеронске, в Черноморском. С ними проживала и бабушка Мария Прохоровна. Там родились дочери: Валентина, Алевтина, Нэля, Любовь, Тамара.
Наша семья поехала на Украину в город Гайворон. Отцу дали старую полуторку, которая прошла всю войну и постоянно ломалась. Он её больше ремонтировал, чем ездил. А ещё дороги – направления – сплошная чернозёмная грязь. Маме не нравилась Украина, она не хотела там жить. Украинский язык ей казался грубым. И время послевоенное, трудное, голодали на Украине.
Весной 1949 года наша семья завербовалась на юг острова Сахалин на освобождённую от японцев территорию. С нами поехали сестра отца Раиса и Люба Березовская. Люба – дошкольница вспоминает палатку, дождь, грязь и дом, который нам дали. Помнит она и меня маленькую, была моей няней. В первый класс Люба пошла осенью и прожила с нами несколько лет. Потом тётя Рая увезла её к родителям на Кубань.
Мы жили в рыболовецком посёлке Правда (то Холмского, то Невельского района). Я вспоминаю часто дом, комнаты, кухню, печь. Мы сидели в кухне на столе и стульях и видели в окно, как по дороге поднимались люди, идущие с работы.
Отец устроился шофёром на рыбокомбинат, а позже его назначили заведующим гаражом. Материально стали жить значительно лучше, чем на материке. Всегда были большие запасы продуктов, которые хранились в кладовке в ящиках, коробках, бочках. Свежая рыба, крабы, икра не переводились. На рыбозаводе можно было купить свежую живую рыбу. Когда я со взрослыми там ходила, я боялась, что ножка моя провалится в отверстия решётки пола. Внизу плавала живая рыба, где – то - мальки. Помню запах моря, морской капусты, водорослей. Мне нравилось ходить по кромке моря, по пене морской. После приливов люди собирали рыбу, морскую капусту, которыми кормили скот, свиней.
У нас родились дети друг за другом: Витя, Таня м Лёня. В Южно – Сахалинск приехал брат отца Геннадий (Гавриил) с семьёй, женой Машей и сыном Геной. Он учился в Институте Восточных языков, осваивал иероглифы японского и корейского языков. Жена Мария работала в школе. У них родились двойняшки, близнецы Вера и Серёжа. Дядя Гена часто приезжал к нам в Правду. Он играл с нами в разные игры, развивающие и подвижные. Мы всегда его ждали с нетерпением, тем более, что он радовал нас игрушками, сладостями. Я помню, как впервые он привёз печенье всем по пачке, потом леденцы монпасье всем по железной коробочке, которая впоследствии служила шкатулкой.
У них в Южно-Сахалинске мы тоже бывали. Квартиру они получили в двухэтажном доме на втором этаже. Было очень удобно ездить на велосипеде по коридорам и просторным комнатам. Тётя Рая тоже переехала в Южно-Сахалинск. Для нас, детей она всегда была бабушка и дедушка Мороз, и Снегурочка в одном лице. Витю нашего она называла: «Витёк, сострой глазок!». У него глаза самые красивые, яркие, голубые. Тётя Рая считалась крёстной Тани, хотя крестили нас на Украине. Она работала в школе, это помнит и Люба, которая пошла сама в школу. Через несколько лет тётушка и увезла Любочку к родителям на Кубань.
Тётя Рая – самая любимая из всех, но её судьба очень сложная. Натура у неё творческая, она могла из ничего сшить новогодний костюм, маску, игрушки, тапочки, сумочку. Даже на фото сохранились эти реликвии на память. Она дарила подарки от всей своей добрейшей души (ложечка – сладкоежка, подушка – засыпайка, мишка – мёдоежка), эти подарки – сувениры согревали порой много лет, а также сказки, связанные с ними. Она хорошо шила и за вечер могла запросто сшить платье в пол из штапеля или ситца. А как мы ждали всей семьёй подарки от тёти Раи и Мишутки! Всегда к Новому году приходила от них посылка, в которой каждому был припасён подарочек. В письме всё расписано, кому что полагается, и волшебные сказочки про нас. Сами они всегда жили трудно. Сначала папу Михаила депортировали с Сахалина, а потом с больным Мишуткой проблем материальных и житейских было немало. Может, потому и добрый человек, что испытал много трудностей сам. Порой жизненные обстоятельства формируют личность. В отпуск тётя Рая и Мишутка ездили на Кубань «к маме Нюре», в Сибирь, к нам и в Москву к Геннадию. Благо, что проезд бесплатный 2 раза в 5 лет. Сохранилось много фотографий, где мы вместе, благодаря нашим фотографам.
Осенью 1954 года семья вернулась на материк в Хакасию. Сначала пожили в Лесозаводе, потом переехали в Сорск. Всё время искали место получше, чтобы работа была хорошо оплачиваемой и жильё для большой нашей семьи. Несколько раз пытались жить ближе к родным: к Устюговым, к Короткову Василию Ивановичу, к Лавренко Лии Герасимовне и к Короткову Александру Герасимовичу. В Сорске отец работал на хлебовозке, грузовой спецмашине. Мама опять беременна. Я пошла в первый класс. « Мал мала меньше.» В марте 1956 года родился ещё братик, назвали Вовой. Появился следом телёнок, которому отгородили место на кухне, так как ночи ещё были холодные. Он плохо стоял, ножки его разъезжались, и потом он падал. Поили телёнка молоком из ведёрка. Все дети наблюдали эту картину. Как справлялась мама с нами и хозяйством? Ведь не было ни няни, ни бабушек. Правда, немного помогали Рехловы и баба Шура, но это так разово.
Я помню, как ходила в первый класс далеко вниз по улице, а на повороте была школа. Помню портфель, учебники, прописи и чернильницу в мешочке, ручку с перьями, любимое со звёздочкой -11. Мама была постоянно занята детьми, стиркой, готовкой. Она добрая по натуре, нас всех жалела, многое прощала, разрешала гулять с детьми соседей, вообще относилась с пониманием. Отец всегда строгий, становился просто жестоким, когда был пьяным. Он заставлял нас учить стихи, таблицу умножения, проверял наши уроки вдруг, ругался за разбросанные вещи, за грязную обувь. Доставалось всем, а особенно нашей маме, что не приучает нас к порядку и не требовательна абсолютно. Все мы ждали, когда он наконец – то уснёт. Маму он часто ревновал к соседям, к дяде Саше необоснованно.
В Сорске мы общались с родными с Коротковыми и с Лавренко. Дети отдыхали в пионерском лагере, дядя Стёпа доставал всем путёвки. Мы с папой ездили их навещать. Сам Сорск помню плохо. Горы, как терриконики, по которым медленно ехали МАЗы, КРАЗы, БЕЛАЗы и везли руду. Там добывали молибден, медь. Большая часть населения работала на комбинате, часто заболевали силикозом, воспалением лёгких. На рудниках работали и заключённые.
В августе 1956 года наша семья переехала в «Борец», на целину. Сначала поехал папа, устроился шофёром, нашёл для нас квартиру на улице Озёрной. Мы все ехали на трёх грузовых машинах. Мы – в кабинах, а вещи, корова, телёнок – в кузовах.
В сентябре я пошла во второй класс к Челдышевой Марии Григорьевне. А школа наша ещё достраивалась. Постепенно строился наш дом на улице Первых Новосёлов. Всю улицу строили солдаты, а мы помогали. Во дворе были стайки для скота, баня, туалет, за домом – огород, речка Сон, черёмуха, перед домом– палисадник.
Нам было в диковинку обилие сусликов и очень опасно из – за змей – гадюк, которые могли вылезать совершенно неожиданно из кучи мусора, досок, бруса. Это позже уже и суслики, и змеи отдалились от людей. Когда мы переехали в свой дом, у нас появились соседи с детьми, нашими ровесниками Атучины, Духовичи. Теперь мы жили в детской комнате, спали по двое, закладывая на ночь доску, чтобы не упасть. Посередине стояла русская печь. До сих пор помню запах хлеба, булочек, более неповторимый. Уроки выполняли в детской и на кухне, подстилали газетку на стол. Во дворе дома у нас была песочница и много игрушек. Дети всех соседей разных возрастов играли с нами. Ещё мы разводили голубей. У каждого была своя голубка с кличкой. Лазили на сеновал и в голубятню, видели кладки яиц и маленьких толстоклювых голубят. Около дома в палисадниках и скверах ученики дружно сажали акацию и ранетку – дичку, позже – тополя и берёзы. Взрослые рыли ямы и траншеи вдоль заборов. Сейчас это высокие деревья, и любо – дорого посмотреть на свои труды и на то, каким зелёным оазисом стал «Борец».
Сестрёнка и братики подрастали и пошли друг за другом в школу. Лёня пошёл в возрасте шести лет. Часто нам помогала мама, она хорошо решала задачи по математике, много знала стихов, интересных фактов по биологии. Учились все хорошо, вели себя тоже культурно, со строгим отцом не забалуешь. Если кто – то вёл себя плохо или не выполнял какие – то домашние дела, мама грозилась сказать отцу. От него у нас всегда были тайны, но не от мамы. Конечно, мальчишки скрывали некоторые шалости. Витя копал саранки, луковицу вытаскивали и ели. Кто – его толкнул, и он напоролся на нож. Рану на лбу, над бровью пытались залепить листом подорожника. Ничего из этого не получилось, и в итоге в крови пришёл домой. А Лёня с мальчишками уже учился покуривать. И вот как – то они подожгли щиты для задержания снега, которых было много на полях. Пожар разгорелся, а пацаны сбежали домой. Благо, Шмидт К. Г. Простил им это. С родителями провели профилактическую беседу, которую продолжили в каждой семье. Вова, уже будучи взрослым мальчиком, взял из ДК списанный магнитофон, как бы на запчасти. Он спрятал его на речке под мостом. Свои же его сдали, при обыске магнитофон нашли и вернули. Вова в ДК был своим, он занимался в музыкальной школе по классу баяна у Закурина. Потом играл на баяне и на гитаре на танцплощадке – первый парень на деревне, а хвастун… По характеру самым упрямым и хулиганистым был Вова. В школе вёл себя по настроению, Тиханкова Р.Н. часто жаловалась родителям на него за его поведение. Даже в армию уходил с проблемами, т.к. хотел до Абакана ехать с друзьями. Но отец с ним так побеседовал, что поехал он из Шира со всеми призывниками, как положено.
У нас поменялись соседи по дому, приехали Юферовы со всей своей семьёй и Штабели. У них тоже были ровесники и друзья наших детей. У Тани – Галя Юферова и Маша Штабель. Немцев в совхозе было много, поэтому разговорный немецкий мы немного знали с детства. Народ в целом доброжелательный, работящий и очень аккуратный. Так вот, Таня и Маша, будучи школьницами, попробовали у дяди Яши, отца Маши, самогон. Чтобы не было запаха, самогон настаивали на черёмухе, на кофе или на вишне, цвет напоминал вино. Потом они вспоминали это своё новое состояние. Я училась с Витей Штабель, его прикрепили ко мне, чтобы я занималась с ним математикой. Иногда нам помогала мама, решая задачи алгебраическим способом. Мама перед уходом на пенсию работала библиотекарем в школе лет пять. Её уважали дети и их родители, она вела с учениками беседы о значении образования в жизни. Так, Нина Севостьянова, наша соседка, по совету мамы поехала учиться на бухгалтера в город Абакан. Она выучилась, получила хорошую работу, а потом маму благодарила долго – долго. В их семье все получили образование.
Семье нашей всё время приходилось выживать, делалось всё возможное, чтобы всех обуть, одеть, накормить и выучить. С самого раннего детства мы работали в совхозе на полях, на току, на птицефабрике. Даже выращивали цыплят, а по осени сдавали кур. Корм получали на зерноскладе по записи. Мальчишки ловили сусликов, платили не только за души, но и за шкурки. Вова был рекордсменом по ловле сусликов. Его отметили путёвкой в Москву на ВДНХ. Правда, он не поехал, выдали ему денежную премию. На ВДНХ он побывал будучи старшеклассником. Дома держали всякую живность. Рано весной выводились гусята, которых надо было кормить не только комбикормом, но и травкой. Эту травку мы резали на болоте. Летом по очереди пасли гусей. Интересная страда, почти отдых! Берёшь плащ – палатку, семечки, книгу или журнал и идёшь со стадом гусей на стадион, потом придёт смена, а тебе ещё огород поливать. Лёня помнит эпизод, как машина задавила гуся. Он с плачем схватил гуся, прижал к себе и принёс домой весь в крови.
В 1961 году мы продали свой дом и всей своей большой семьёй съездили на Кубань и на Украину попроведовать и познакомиться с бабушками. Нас все жалели, что мы живём в далёкой и холодной Сибири. Нам было удивительно увидеть, как растут фрукты, много незнакомых деревьев и цветов.
Пытаясь разбогатеть, наши родители даже рисовали ковры в бане. На фланелевой ткани по трафаретам, которые прислал брат Василий из Алма – Аты. Помню оленей на ковре. Если на нашей фланели, то по 13 рублей; если на ткани заказчика, то по 10 рублей. Было какое – то подспорье, да и просто престижно и модно иметь такой ковёр. Ещё было время, когда мы разводили песцов. Родители научились всему: ухаживать за ними и выделывать шкуры. Зато мы с Таней походили в красивых шапках и роскошных воротниках на пальто. Многие удивлялись, но завистники были во все времена. Залезли воры и забили насмерть собаку Тузика. На почте вскрывали мамины посылки и подкладывали взамен плохо выделанные шкурки. Разбогатеть так и не получилось. Всю жизнь едва выживали. Но мы, дети, всегда были модные, чисто одетые и обутые. Нам часто присылали посылки родные, наши тётушки Рая, Нюра. Иногда ездили в Москву, на Кубань, привозили школьную форму, одежду, обувь. Так, впервые появился фотоаппарат Смена, потом – Зенит, ФЭД. В те времена достать что – либо было непросто. Мама нам часто шила платья. Она умела шить, рефетить, вышивать. На кроватях подстилали подзоры с вязаным рисунком, на наволочках были кружевные вставки. Вышивки крестом, болгарским крестом и гладью развешивались на стенах, помещались и на дверных шторах. Аккуратненькой была и изнанка, мы с сестрёнкой этому тоже учились понемногу. До сих пор хранятся подушечка –думочка и игольница.
Нелегко было и отцу содержать такое семейство. Я не помню его праздным, скучающим. Всегда найдётся дело для умелых рук, и сыновей приучал трудиться, они умели делать всё, как папа. В совхозе он был шофёром на самосвале, на лесовозе, на легковой машине «Волга» он возил директора Шмидта К.Г. Позже работал в автогараже вулканизаторщиком. Перед пенсией трудился на полторы ставки, так старались делать все, ему и Клава Шабалина подсказала.
Дома у нас был мотороллер «Муравей», которому смонтировали будку. Много чего повозили в этой будке и даже кого…Возили продукты, комбикорм, сено, траву, мусор. Вова привозил с рыбалки карасей, которых ловил на другой стороне озера, за птичником. Когда у нас были гости, то из встречали и провожали на «Муравье». Помню, как мы с Серёжей привезли из Алма – Аты дыни и абрикосовое варенье от Клепиковых. Дед встречал нас на автобусной остановке на мотороллере. Красноярцы приезжали за помидорами и лесной клубникой, варили очень вкусное варенье. Родители научились выращивать хорошие помидоры, благо солнечных дней в Хакасии всегда достаточно. Помню, что все подоконники были заставлены ящиками с рассадой, а потом подросшую рассаду высаживают в парники, а позже – в грунт. Целое таинство – наука и опыт. Мы, дети, умели всё делать сами по примеру своих родителей, ни на кого не надеясь. Кстати, все эти навыки пригодились в дальнейшей самостоятельной жизни. Спасибо им огромное и низкий поклон.
Наш совхоз «Борец» мы очень любили. Сначала это был зерносовхоз, потом – овцесовхоз, затем – ОПХ (опытно – показательное хозяйство). За освоение целины совхозу вручили Орден Трудового Красного Знамени. В краевом музее и на ВДНХ был особый уголок родного совхоза. Конечно, мы гордимся тем, что там есть капелька и нашего труда. Директора Шмидта Карла Генриховича уважали все от мала до велика за его трудолюбие и человечность. В посёлке соблюдался порядок, ровные скверы белили каждую весну. Подросли стройные ряды акаций, вымахали выше домов тополя, берёзы, радовали цветением дички – ранетки. Во дворах поддерживался единый стиль, заборы и штакетник белили и красили. Ещё раньше на домах были таблички:» На пожар явиться с ведром…, с багром…, с лестницей».
Особую страничку нашей жизни занимает озеро «Власьево». Ещё дошколятами мы научились плавать, ходить купаться по два – три раза в день. Главное, чтобы плавки были сухие, мама проверит. Но плавки сохли на нас, пока мы загорали и играли на берегу. И нырять с вышки, и переплывать озеро не страшно, когда рядом кто – то на лодке. И смотря где.
Дети уезжали из дома, когда подрастали, поступали в техникумы и институты. Раньше всех уехала из дома я, поступила в Ачинское педучилище, вместе с двумя школьными подружками, Марией и Полиной. Потом - Витя, Таня, Лёня. Вову призвали в армию, он служил на Тихоокеанском Флоте радистом. Горжусь своей семьёй, все получили достойное образование. Но дом родной всегда оставался центром Вселенной. Мы приезжали на каникулы с друзьями и подругами. В летней кухне крутилась радиола или магнитофон. Сначала были виниловые пластинки с зарубежной эстрадой, под которые мы танцевали во дворе. Позже появился магнитофон и записи на катушках. На столе нас всегда ожидал поздний ужин, почти полуночник: молоко, булочки, калачики или блины, хворост или просто домашний хлеб, вкус которого в памяти с детства. Мама с нами быстро перешла на студенческий жаргон: общага, стипешка, и всегда находила, о чём с нами поговорить, была на одной волне с молодёжью.
Потом стали приезжать семьями. Появились внуки друг за другом. Сначала первые шаги делал наш Серёженька. Он стал любимчиком всех, наш первенец. Все хотели с ним сфотографироваться. Вова уходил в армию, провожали всей семьёй. Сергейка переходил с рук на руки. Таня его яблочком подкормила, Витя дал крышечку от фотоаппарата. А мама утром чуть свет забирала его у меня, а я могла поспать драгоценные утренние минутки. Приятное ощущение домашнего очага и заботы.
Закончить мои воспоминания хотелось бы стихотворением нашей Любы.
Сбережём в семье мы дружбу,
Нам она на благо служит,
Будем жить одной семьёю,
Коротковскою роднёю.